Разделяй и властвуй!

Предсказанный Бакуниным монополизм в научной сфере сразу же, с первых дней советской власти стал атаковывать сферу оплаты труда непосредственных производителей материальных и духовных благ «научно обосновывая» правомерность максимального изъятия у работников результатов их труда. Среди прочих аргументов беспримерного обирания трудящихся достойное место занимает концепция разделения общественного производства на производственную и непроизводственную сферы, якобы вытекающая из учения К. Маркса, но на самом деле к К. Марксу отношения не имеющая.

В основе этой концепции лежит простое смешение (в силу безграмотности или злого умысла) абстрактной политэкономической категории «производство» с практической деятельностью. Из этого смешения вытекает все, что по ведомственной принадлежности относится к производственным отраслям согласно придуманной государством же классификации, то и есть производство. Прочее к производству отношения не имеет. Например, торговля как область человеческой деятельности, в большей степени, чем другие, связанная с материальными запасами и управлением ими, — это уже не производство, а сфера обращения. А раз это не производство, то и труд здесь не производительный, т. е. ничего не производящий.

Между тем К. Маркс подчеркивал различие между «производством» как абстрактной категорией и конкретным процессом труда: «Производство вообще — это абстракция, но абстракция разумная, поскольку она выделяет действительно общее, фиксирует его и потому избавляет нас от повторений». По Марксу, понятия «производство», «обращение», «потребление» — относительны. Их нельзя отождествлять с конкретными процессами практической деятельности. Любая человеческая деятельность содержит в себе все стадии абстрактного процесса воспроизводства. «Какова бы ни была общественная форма, которую приобретает процесс производства, он должен периодически проходить одни и те же фазы. Так же, как общество не может перестать потреблять, так же не может оно перестать воспроизводить. Следовательно, всякий процесс общественного производства, рассматриваемый не в своем изолированном аспекте, а в потоке своего непрерывного возобновления, есть в то же время процесс воспроизводства».

В то же время любой процесс может быть рассмотрен как один из элементов другого конкретного процесса человеческой деятельности. Все относительно, все зависит от точки отсчета, от субъективного взгляда исследователя. Даже элементарный процесс труда включает и производство и потребление. «Потребление рабочей силы — это сам труд». А если производство и потребление в этом процессе разобщены во времени или в пространстве, то возникает и обращение. Любой конкретный процесс производства по отношению к некоторому конечному продукту есть одновременно процесс потребления по отношению к рабочей силе, предмету и средствам труда, которые в этом случае выступают в качестве конечных продуктов для данного процесса потребления. И так далее.

Любой вид конкретной человеческой деятельности (управление запасами, например) можно назвать любой стадией абстрактного процесса воспроизводства. Все зависит только от того, с каких позиций на этот конкретный вид деятельности смотреть. Если, например, под категорией «производство» понимать производство вообще, т. е. абстракцию, то по отношению к нему другую абстракцию, охватывающую торговую деятельность, снабжение, управление запасами и т. п., можно рассматривать как сферу обращения. Но точно так же ту же сферу торговли, снабжения, управления запасами можно рассматривать и как процесс производства по отношению к процессу потребления тех продуктов личного или производственного назначения, которые проходят через систему торговли, снабжения, складирования и т. д., и без этого прохождения попасть в потребление не могут.

Любой вид человеческой деятельности правомерно рассматривать и как процесс воспроизводства, и тогда в нем обнаружатся все отдельные стадии этого процесса: производство, обращение, распределение, потребление. Поэтому разделять человеческую деятельность на отдельные виды, закреплять за этими видами те или иные политэкономические категории (производство — не производство), соответственно этому закреплению делить реальный конкретный труд на «производительный» (то есть «производящий», ибо именно это имеется в виду) или «непроизводительный» (т. е. не производящий ничего полезного) на основе манипуляций с абстрактными категориями не более правомерно, чем пытаться определять филологические понятия с помощью законов физики, или наоборот.

Научная несостоятельность разделительной концепции становится еще более очевидной, если обратиться к рассмотрению процесса труда, который эта самая концепция делит на главный и второсортный, созидающий и несозидающий (но все-таки почему-то полезный и даже где-то необходимый) и, самое главное (ради чего концепция и понадобилась), хорошо и плохо оплачиваемый на вполне законных основаниях независимо от результатов этого труда.

Посмотрим, что сказано у К. Маркса по поводу труда. «Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой». Всякий процесс труда, имеющий целью получение (создание, производство) некоторого конечного продукта, является процессом производства. Необходимым элементом простого процесса производства являются «целесообразная деятельность, или сам труд и средства труда» п. «В «процессе труда деятельность человека при помощи средств труда вызывает заранее намеченное изменение предмета труда. Процесс угасает в продукте». Таким образом, процесс производства есть целенаправленная деятельность. А это, в частности, предполагает наличие (получение, производство) информации в качестве одного из необходимых элементов труда, информации о том, когда, какого качества, в каком количестве необходимо произвести тот или иной продукт, куда, когда и т. д. его надо доставить для потребления, ибо «без потребления нет производства, так как производство было бы в таком случае бесцельно».

Если рассматривать процесс труда с точки зрения его результата — производства продукта, то «средства труда (включая и информацию.— Ю. Б.) и предмет труда, оба выступают как средства труда, а сам труд — как производительный». Но если этот же процесс рассматривать как процесс потребления средств труда, информации, предмета труда, рабочей силы, то это потребление также не существует без производства этих элементов.

Отсутствие любого элемента труда исключает возможность осуществления процесса труда, создание в результате этого труда продукта и потребление последнего. Очевидно, что труд, связанный с созданием самих элементов труда, т. е. готовых продуктов для производственного потребления, является необходимым, созидающим, производящим нечто полезное и необходимое, или, как говорит К. Маркс, производительным. И хотя в данном случае речь идет о производственном потреблении, это не меняет дела, «о конечном счете производственное потребление.. всегда связано с личным потреблением, всегда зависит от него». Отсюда следует, что труд, затраченный на производство такого необходимого элемента труда, как информация, также является необходимым, производящим, или производительным.

Информация о том, что надо производить, в каком количестве, какого качества и т. д., возникает не в процессе производства конечного продукта, а в процессе его движения к потребителям, в процессе хранения запасов, в процессе купли-продажи, иначе говоря, в процессе торговой деятельности в широком смысле, независимо от того, кто именно этой деятельностью занимается (сами производители, потребители или разного рода обособившиеся посредники).

Далее. Продукт произведен, но без перемещения его к потребителю он не будет потреблен, а следовательно, процесс производства не может считаться завершенным. А если труд по перемещению готового продукта, по доведению его до потребления является необходимым, то он, таким образом, является и производящим, или производительным, а сам процесс перемещения является производством. Однако конечным продуктом этого производства будет не материальный объект, а деятельность, услуга. Конкретизируя смысл услуги, К. Маркс пишет, что это понятие «означает не что иное, как ту особую потребительную стоимость, которую доставляет этот труд, подобно всякому другому товару, но особая потребительная стоимость этого труда получила здесь специфическое название «услуги», потому что труд оказывает услугу не в качестве вещи, а в качестве деятельности». А если услуги имеют потребительную стоимость, если труд, связанный с их производством, является общественно необходимым, то услуги имеют также и стоимость. Правомерность такого вывода К. Маркс подчеркивает следующим указанием: «Для стоимости безразлично, какая потребительная стоимость служит ее носителем, но носителем ее во всяком случае должна быть какая-нибудь потребительная стоимость».

Разумеется, чтобы додуматься до этого, совсем не обязательно специальное изучение взглядов К. Маркса, вполне достаточно здравого смысла и знакомства с повседневной практикой оплаты всех видов услуг: в бытовом обслуживании, здравоохранении, /просвещении и т. д. Но одни виды услуг оплачиваются потребителем прямо и непосредственно при их получении, из собственного кармана. Другие услуги оплачиваются косвенно — путем налогов, отчислений, вычетов, пошлин и т. п. Во всех случаях эта оплата осуществляется за счет доли материального вознаграждения за труд, но в первом случае акт оплаты совершается членом общества непосредственно, а во втором средства на оплату изымаются государственными органами заранее. Поэтому говорить о бесплатном образовании, бесплатном здравоохранении и т. д. можно только весьма условно, только в том смысле, что между производителем конкретных услуг и конкретным их потребителем стоит целая армия государственных посредников, в результате чего не выигрывают ни производитель услуг, ни их потребитель. Повторяем, понять это можно и без чужих цитат и разъяснений, но нас в данном случае интересует взгляд К. Маркса на этот вопрос, К. Маркса, из учения которого якобы вытекает разделительная концепция.

Итак, если услуги (управленческие, торговые, здравоохранительные и т. д.) имеют стоимость, то труд, затраченный на создание этой стоимости, есть труд общественно необходимый, полезный, производящий или производительный. А процесс создания этой стоимости есть процесс производства. Любое производство (и производство услуг в том числе, по К. Марксу, не существует без потребления и труд становится руководительным лишь тогда, когда результаты его потреблены. Причины непотребления результатов труда могут быть самые разнообразные: а) присвоение результатов труда эксплуататорским классом (миталистами, государственными чиновниками, спекулянтами, взяточниками и т. д.) и тогда с точки зрения общества эти результаты труда будут потеряны; б) полное или частичное несоответствие потребительских свойств произведенной продукции требованиям потребителей; в) полная или частичная потеря продуктом своих потребительских свойств в процессе движения к потребителю; г) другие случаи, когда затраченный труд на производство продукта не привел к потреблению этого продукта.

Труд, затраченный на производство тракторов и комбайнов, инженеров и экономистов и т. д. (в такой же мере и любой другой продукции), может оказаться непроизводительным, если результаты этого труда останутся не востребованными потребителями, бесполезными. Труд, становится непроизводительным не только в конкретном месте его приложения, в процессе производства, но и на всем пути следования результатов труда к потребителю. Это происходит и тогда, когда одно из звеньев хозяйственной цепочки сумело, пользуясь установленными правилами хозяйственной игры, передать некачественный и, следовательно, не подлежащий потреблению продукт следующему звену и может считать его для себя согласно тем же правилам «реализованной продукцией».

Если абстрагироваться от способа распределения, от возможности потерь потребительной стоимости в процессе производства, обращения,, распределения, то любой труд по своей природе, независимо от его конкретного содержания, является, согласно К. Марксу, трудом производительным, ибо «быть производительным трудом есть назначение труда, которое само по себе абсолютно ничего общего не имеет с определенным содержанием труда, с его особой полезностью или своеобразной потребительной стоимостью». И в то же время, подчеркивает. Маркс, «труд одного и того же содержания может быть производительным и непроизводительным», если продукт, на создание которого он был затрачен, не был по тем или иным причинам потреблен, независимо от вида этого продукта (будь то сковорода, трактор, высшее образование или управленческое решение).

Но даже если и учитывать фактор распределения при решении вопроса, какой труд является производительным (производящим) и непроизводительным (не производящим общественно полезные результаты), то учитывать надо современные реалии, а не выводы К. Маркса применительно к конкретному уровню развития общественных отношений середины XIX в. Об этом, кстати сказать, писал и сам автор «Капитала»: «Где фактически не существует отношение капитала и наемного труда.. совершенно неприемлема соответствующая капиталистической точке зрения категория производительного и непроизводительного труда». Это в равной мере относится и к теоретическому социализму, который нам обещали, и к практическому неофеодализму, который мы на самом деле получили и который теперь дозволяется называть своим именем.

Высказывания К. Маркса о том, какой труд он считает производительным, а какой непроизводительным, достаточно ясны, логичны и многочисленны. Поэтому появление и длительное существование разделительной концепции, как и успешные попытки приписать К. Марксу иные взгляды, можно объяснить только очень большой заинтересованностью угодить власть имущим. Очевидно, предвидя такую возможность, К. Маркс вновь и вновь разъясняет свою точку зрения: «Теперь для того, чтобы трудиться производительно, нет необходимости непосредственно прилагать свои руки: достаточно быть органом совокупного рабочего, выполнять одну из его подфункций.. Так, школьный учитель.. является производительным рабочим, коль скоро он не только обрабатывает детские головы, но и изнуряет себя на работе». Последняя цитата в частности показывает, что существующее до сих пор разделение нашего общества на неравноценные социально-экономические группы: рабочие, колхозники, служащие и т. п. также не имеет ничего общего с К. Марксом. И это тоже результат «научного» обслуживания власть имущих.

Уж если так было необходимо обнаружить автора разделительной концепции, то им, если не копать глубже, скорее следует назвать Адама Смита, который в своей знаменитой книге «Исследования о богатстве народов» использовал понятия производительного и непроизводительного труда. И хотя за свою трактовку этих понятий А. Смит подвергся критике многих экономистов и К. Маркса в частности, дело в значительной степени было в нечеткости терминологии того времени, поскольку ни Адам Смит, ни другие экономисты английской школы не делали разницы между наемным рабочим и наемным служащим, инженерно-техническим работником. И тех, и других, и третьих они относили именно к производительным наемным работникам. Говоря о непроизводительном труде, Адам Смит прежде всего и главным образом имел в виду государственный аппарат: «Все служащие в какой-нибудь стране, все гражданские, военные и другие должностные лица, вся армия, весь флот составляют работников непроизводительных. Все они — слуги государства и содержатся за счет годового производства других». «Все эти люди сами ничего не производят и содержатся сполна на счет труда других. Поэтому, если они размножаются больше, чем сколько их нужно, то они могут в течение одного года потребить такую большую часть годового продукта страны, что его не достанет на содержание производительных рабочих».

Так что и Адама Смита можно записать в авторы разделительной концепции лишь формально и с большой натяжкой. Подлинными же авторами были наши, доморощенные интерпретаторы в большинстве своем не читавшие ни Адама Смита, ни Карла Маркса, ни, тем более, Франсуа Кенэ. Ссылки же на К. Маркса нужны были лишь для того, чтобы прикрыть научную несостоятельность авторитетом классика.

Далеко не случайно, что не все ученые экономисты «вычитывали» у основоположника марксизма и поддерживали идеи о непроизводительном характере труда в сфере производства услуг. Еще в 20— 30-х годах ряд ученых выступал против разделительной концепции. «Разделение нашего советского хозяйства на области производительного и непроизводительного труда ни теоретически, ни с точки зрения практической политики не выдерживают никакой критики». «В социалистической экономике.. весь труд становится производительным». И так далее. В 70-е годы уже другие авторы снова взывают к здравому смыслу, отмечая всевозрастающую значимость производства услуг: «Признание сферы услуг непроизводительным трудом ставит ее в положение второстепенной сферы деятельности не только в теории, но и в практике народнохозяйственного планирования». «Одновременно (с утверждением, что она ничего не производит. — Ю. Б.) говорят об общественно полезном характере труда, занятого в сфере обслуживания. Однако это утверждение в сущности имеет лишь морально-этическую нагрузку и лишено реального экономического содержания». И тому подобное.

Однако, несмотря на все весьма наивные попытки обратить внимание на научную несостоятельность разделительной концепции, она как использовалась в практике оплаты труда, так и используется до сих пор, как «выводилась» из учения К. Маркса, так и обосновывается тем же учением до сих пор. Лишь с течением времени формулировки становятся менее откровенными. Например, в 1958 г.: «Производственная сфера составляет материальную основу общества, а непроизводственная лишь отражает непосредственный процесс воспроизводства.. в первой сфере создается общественный продукт и национальный доход, а вторая потребляет лишь то, что создано в материальном производстве». И в 1988 г.: «В западных странах в величину национального дохода, наряду с создаваемым в материальном производстве продуктом, включают также те доходы, которые получают в результате оказания полезных услуг. В СССР национальный доход определяют.. путем суммирования чистой продукции отраслей сферы материального производства». Слова разные, смысл одинаковый: труд разных социальных групп, профессий, должностей, в разных сферах человеческой деятельности считается неравноценным вне зависимости от его качества, количества, необходимости, общественной полезности и т. д. А следовательно, вполне допустимо за равное количество труда платить по-разному.

Еще в древности догадались решение запутанного дела начинать с выяснения того, кому эта запутанность выгодна. Кому у нас выгодно вызывать к жизни разделительную концепцию, растянуть на десятилетия деликатные научные дискуссии, в процессе которых не одно поколение сторонников и противников разделительной концепции успело тихо сделать научные карьеры на защите противоположных точек зрения, в то время как практика во всю эксплуатировала явно антинаучную и антигуманную идею сортировки непосредственных производителей материальных и духовных благ по сортам, категориям, степени социальной полноценности? Конечно, это было выгодно тем, кто определял, кому из нас сколько по чину положено зарабатывать на жизнь,, т. е. власть имущим. А имущие власть никогда не хотели платить работникам полной мерой. И чтобы не платить, используют разнообразные способы, например, старый добрый принцип divide et impera (разделяй и властвуй). Концепция разделения труда на производительный и непроизводительный — всего лишь частный случай практического использования этого принципа, каждое частное применение которого позволяет расставлять членов общества по различным ступенькам социальной лестницы распределения благ и власти. И концепция в частности, и принцип «разделяй и властвуй» вообще — непременные атрибуты нашего способа распределения «каждому по месту в социальной иерархии», который мы определили как докапиталистический вообще и феодальный в частности. Именно для практической реализации этого способа распределения и необходимо было рассортировать все трудоспособное население по различным ступенькам иерархии, навесить на каждого соответствующий каждой ступеньке социальный ярлык, определяющий ваше отношение к сфере деятельности, классу, партийности, образованию, должности, национальности, к наличию или отсутствию чинов, орденов, степеней, званий и т. д. и т. п.

Подменив один принцип распределения (каждому по труду), принципом другим (каждому по социальному ярлыку), фактически подменили и вопрос «что ты сделал, чтобы получать данные блага» другим вопросом — «какие у тебя права (т. е. чины, звания и прочие социальные ярлыки) на эти блага». Удивительно ли, что при такой постановке вопроса все силы бросаются на добывание социальных ярлыков, а не на общественно полезный труд. И удивительно ли, что среди власть имущих чины, ордена, степени, звания и прочие знаки отличия современных феодалов от рядовых тружеников в большом почете. Не по этой ли причине первое, что начинает делать большой и маленький начальник на новом месте, это в максимальной степени использовать новую должность для получения новых социальных ярлыков более высокого ранга и в возможно большем количестве. Генералы рвутся в академики, академики — в министры, министры — в генералы (а лучше в маршалы). Они берут пример с генералиссимуса Сталина, который был еще и академиком, с маршала Брежнева, который был еще и лауреатом Ленинской премии по литературе, с.. ну, кто там следующий?

И пока разного рода социальные ярлыки будут оставаться источником нетрудового дохода (гораздо более нетрудового, чем, скажем, тружеников «теневой» экономики), массы энергичных людей, в армии и на государственной службе, в науке и культуре, в технике и экономике, везде, где они только водятся, будут направлять свои усилия на добывание этих ярлыков, а отнюдь не на производство общественно полезных материальных и духовных благ.

Чем сложнее и запутаннее будет система социальных ярлыков и социальных ступенек на иерархической неофеодальной лестнице, тем проще власть имущим обеспечить себе безбедную жизнь даже тогда когда жизнь народа ухудшается изо дня в день. Тем проще будет им отводить недовольство низов от себя в сторону отдельных социальных слоев: диссидентов и интеллигентов, неформалов и радикалов, националистов и прочих недовольных существующей системой распределения. Именно практической полезностью для власть имущих и объясняется появление и долгожительство разделительной концепции, а также других достижений советской экономической науки. Например, на антинаучность принципа превышения темпов роста производительности труда над темпами роста заработной платы указывал еще академик С. Г. Струмилин. С середины 70-х автор начал беспокоить занятых работников по работе с письмами трудящихся, направляя письма на съезды КПСС и на имя генеральных секретарей с подробным и доступным объяснением, почему этот принцип плох и вреден. Из этих писем позже получились научные статьи и научно-популярные книги. И надо думать, в своих усилиях автор был не одинок. Число прозревших росло изо дня в день. Откладывать дело в долгий ящик стало уже нельзя, и Верховный Совет СССР Постановлением от 3 августа 1989 г. решает «отменить с IV квартала 1989 г. утверждение предприятиям (объединениям) норматива соотношения между приростом средней заработной платы и приростом производительности труда». Но одновременно, в том же пункте того же постановления вводит дополнительный налог на прирост заработной платы: на каждый рубль прироста зарплаты от 1 до 3 руб. (если прирост свыше 3% по сравнению с прошлым периодом). Государству (в узком смысле) хочется недоплачивать непосредственным производителям, а уж каким там способом недоплачивать—какая разница. Впрочем, налоговый пресс —это старый и надежный способ удовлетворения всех насущных потребностей власть имущих. Не случайно, в ответ на критику принципа опережающего роста производительности труда член союзного правительства Ю. Д. Маслюков сразу указал, что ошибку исправят новой системой налогообложения. И, как следовало ожидать, исправили упомянутым постановлением Верховного Совета. Но что интересно, обложить-то новым налогом обложили, да не всех — опять все по тому же принципу «разделяй и властвуй». Видимо, пока будет такая власть, будут и такие принципы. С разнообразными случаями применения принципа «разделяй и властвуй» мы сталкиваемся ежедневно и ежечасно. Например, все покупатели разделены на:

1) тех, кто получает свободно конвертируемую валюту и имеет возможность беспрепятственного приобретения первоклассных импортных товаров в неоторгсинах и «необерезках», и тех, кто не имеет ни валюты» ни возможностей, хотя и те и другие работают в одном и том же общественном производстве;

2) тех, кто и на рубли отоваривается, как на валюту, и тех, кто имеет рубли, но не имеет доступа к спецобслуживанию, хотя рубли и у тех и у других одинаковые, советские, неконвертируемые;

3) тех, кто благодаря социальным ярлыкам «зарабатывает» много, и тех, кто без социальных ярлыков живет за чертой бедности, хотя и те и другие трудятся одинаковое время и затрачивают одинаковое количество собственной умственной и физической энергии;

4) тех, кто в обычных магазинах, банях и других обслуживающих объектах обслуживается без очереди (см. соответствующие перечни),, и тех, кто вынужден стоять в очередях, пропуская привилегированные касты вперед, хотя и те и другие равноправные граждане государства полного социального равенства;

5) тех, кто получает путевки, автомашины, загранкомандировки, спец. жилье, издательские договоры, дачные участки и прочие «заслуженные» привилегии, и тех, кто получает только бесконечные объяснения бесконечных и, разумеется, объективных, трудностей, из-за которых они пока еще ничего не получают.. и т. д. и т. п.

Выбор примеров подобного рода богатейший, не в пример товарному ассортименту в общедоступных магазинах. Но в основе всех подобных случаев лежит социальная несправедливость, в свою очередь являющаяся следствием фактически действующего способа распределения и широко используемого принципа разделения, а также забвения древней истины, что человек работает именно так, как ему платят, а не наоборот, как бы нас ни убеждали в обратном разные заинтересованные лица. Лучшее доказательство тому — процветание цивилизованных стран, на которые мы взираем с нескрываемой завистью. В этих странах, кстати сказать, прекрасно разбираются в причинах нашего непоцветания, и в частности в принципе разделения населения на загран-командируемых и остальных. Вот мнение одного из руководителей японского «мозгового треста» «Торей» Тадао Моримото, тридцать с лишним лет посвятившего анализу наших экономических болезней: «Несколько слов о составе ваших экономических делегаций, выезжающих за рубеж, в Японию в том числе. После многолетнего общения с ними мне очевидно, что принцип формирования таких делегаций нуждается в коренном пересмотре — за границу ездят только начальники и функционеры высокого ранга, выводы которых, наверное, весомы и значимы в процессе принятия решений, но совершенно никак не способствуют экономическому «просвещению» среднего и низового звеньев, то есть тех людей, которые занимаются непосредственно производством, конкретным участком, линией и т. д. В результате обмен опытом становится чистой фикцией, а обмен навыками вообще не существует, а значит, не существует и приобщения к технологической и производственной культуре, тогда как сегодня именно это необходимо в первую очередь».

Избавление от любых феодальных пережитков в оплате труда, избавление от любых попыток сохранять принцип «разделяй и властвуй», выдаваемый корыстно заинтересованными социальными слоями за реально-социалистический способ распределения, скорейший возврат к цивилизованным методам оценки и оплаты труда — необходимое условие не только создания оптимальной системы стимулирования труда, но и реальности перестройки вообще.